Отправлено: 10.07.10 14:25. Заголовок: Приметы времени

Поскольку так или иначе речь идет о принуждении и заключении молодых особ на нашем острове, следующая тема будет весьма полезна.

Полиция и розыск
Итак, куда могли обратиться люди, если у них пропадали или терялись на какое-то время родственники, в частности дети?
Дело не в том, что не к кому было обратиться - к мировому судье (Justice of the Peace) всегда можно было пойти, особенно если были доказательства или хотя бы подозрение на преступление, насильственный увод (foul play). Он бы дал указания своим констеблям опрашивать жителей и искать следы или возможных свидетелей. Но его юрисдикция кончалась местным приходом. Соседний мировой судья, как правило, был его знакомый (по многим делам судебные заседания велись двумя судьями зараз), ну, еще он бы помог. Но системы национального или даже локального поиска не было в принципе.
Газеты, естественно, могли бы распространить информацию - "кто что знает, обращайтесь к таким-то".

Столь известный нам Скотланд-ярд был создан в 1829 году, но эта была полиция города Лондона и в ее ведении находились лишь криминальные преступления, розыском пропавших не занимались (вспомним, уже в конце 19 века, в конан-дойловском "Знаке четырех" дочь не заявляет о пропаже отца в полицию, а прибегает к услугам частного сыщика).

Фотографии в то время еще не было, современного понятия паспорта, удостоверяющего личность, не существовало. Паспорта, в той мере, в какой они были, выдавались иностранцам, по обычным дипломатическим каналам (посольства, консульства), в паспорте давалось очень краткое описание внешности - типа "глаза серые, волосы русые" - и путешествующих вместе с владельцем паспорта зависимых лиц: "путешествует с женой и сыном".

Метрик (то, что в современном языке называется certificate of birth) не существовало. Максимальным приближением к идентификации были церковные документы: выписка из церковных книг о браке родителей (нотариально заверенная) например, вспомним "Женщину в белом", где сэр Персиваль Глайд подделывает в церковной книге запись о браке своих родителей, чтобы скрыть, что он незаконный и прав на владение не имеет; в церкви же хранились свидетельства о крещении. Но даже если персонаж обладает такими документами, единой базы, в которой могли бы сличить подлинность описания внешности, не существовало.
За отсутствием идентификации большое значение приобретали различные материальные свидетельства: письма от членов семьи, какие-нибудь вещицы с фамильным гербом.

В 19 веке мотив утраченных и вновь обретенных (может быть, даже через много лет) родственников очень силен. Самым знаменитым был, пожалуй, случай с баронетством Тичборн, по мотивам которого Энтони Троллоп написал роман "Is He Popenjoy?", не самый блестящий, но сам факт, что материала хватило на целый роман... В 1854 году Роджер, наследник баронетства, по всей видимости, утонул в море. Мать сэра Роджера, постепенно сходя с ума от горя, держалась мнения, что ее сын жив. На ее объявления в газетах в 1865 году откликнулся Артур Ортон из Австралии, дерзкий обманщик, который приехал в Англию и потребовал "свой" титул и наследство. Семья Тичборнов, кроме несчастной матери, сразу заявила про обман, но та его публично признала. Последовало судебное разбирательство, которое длилось с мая 1871 года по март 1874 года. Этот случай невероятно заинтересовал широкую публику - люди спорили о том, законный ли наследник перед ними, вплоть до публичных демонстраций и уличных манифестаций в его защиту (в январе 1874 г.). В конце концов он был разоблачен, признан виновным, получил тюремный срок в 14 лет. Тем не менее, в январе 1875 года, когда открылась сессия парламента, сторонники засыпали парламент петициями, а в марте опять повторилась публичная демонстрация. Но это, так сказать, громкое дело.

Источник<\/u><\/a>

 Отправлено: 10.07.10 14:25. Заголовок: "Зеленая фея"..

"Зеленая фея"

В середине XIX века в течение всего лишь трех лет самым знаменитым, самым модным напитком в Западной Европе стал абсент.
Известно, что в XVIII веке в маленькой деревушке Коувет в западной Швейцарии жила некая мадам Энрио, которую односельчане называли просто – мамаша Энрио. Она славилась своей самогонкой на полыни, применяемой для лечения лихорадки и желудочных болезней. Однажды ранней осенью 1792 года французский врач Пьер Ординер, отдыхавший в этих местах и поправлявший здоровье конными прогулками, заехал в Коувет. Здесь любознательный доктор познакомился с мамашей Энрио и попробовал ее эликсир. Будучи не только хорошим врачом, но и неплохим бизнесменом, он сразу понял перспективность подобного лекарства. В принципе, Ординер ничем не рисковал: лечебные свойства полыни были известны еще в Древнем Египте и Древней Греции. Правда, доктору пришлось поэкспериментировать с растительными добавками, улучшающими вкус эликсира, – абсентин, содержащийся в полыни, придавал настойке жуткую горечь. Таким образом, Ординер создал классический рецепт лекарства. Но, как это часто бывает в фармакологии, самое полезное снадобье при передозировке становится ядом.

Превращение абсента в модную отраву происходило постепенно. Некий майор Дюбье со своим семейством приобрел право на производство абсента и поставил выпуск лекарства на поток. Причем количество больных заметно уступало объемам производства. Иными словами, Дюбье превратил горькую микстуру в алкогольный напиток. Следует отметить, что сначала эликсир, несмотря на французское подданство его создателя, приобрел большую известность в Швейцарии, Италии, Голландии и других европейских странах, причем как «универсальное средство»: и лекарство, и крепкая настойка… В самой же Франции абсент применялся только в качестве лекарства. В стране, славящейся тысячелетними традициями виноделия, на родине коньяков и кальвадосов, люди просто не представляли, что какой-то эликсир можно всерьез воспринимать как алкогольный напиток.

Но в дело вмешался талантливый торговец «горячительным» Анри-Луи Перно. Он поставил перед собой задачу научить человечество пить абсент. Первоначально Перно выпускал всего 30 литров напитка в сутки, а уже через три года 25 его заводов производили 25 тысяч литров асента в день! Нетрудно догадаться, что именно такое количество эликсира ежедневно потреблялось во всем мире, как говорится, «вовнутрь». И это при том, что до начала «абсентного ажиотажа» оставалось еще 30 лет!
Во Франции абсент стал популярен благодаря солдатам, оккупировавшим Алжир в 1847 году. В Африке они употребляли его как лекарство от лихорадки и настолько привыкли к горькой микстуре, что, вернувшись домой, требовали его в кафе. Так французы открыли для себя новый напиток. Респектабельный буржуазный обычай пить абсент распространился практически повсеместно. Тогда считалось, что настойка улучшает аппетит перед ужином. Время между пятью и семью часами называлось «l’heureverte», зеленым часом, и в эту пору запах абсента витал в предвечернем воздухе бульваров. Учитывая крепость напитка («Перно» – пожалуй, самая уважаемая марка – характеризовался 70 градусами, то есть, был почти в два раза крепче виски), понятно, почему употребление абсента стало приятным ритуалом, сопровождавшим завершение дня и переход к вечернему настроению. Поначалу считали, что можно выпивать только одну порцию. Строгий промежуток времени, отведенный для употребления абсента, в некоторой степени защищал людей от злоупотребления напитком. Можно было пить его перед ужином или даже позволить себе стакан перед обедом, но если кто-нибудь чересчур увлекался, это «fauxpas» вызывало презрительное удивление официантов.

Но лиха беда начало – любители абсента стали терять контроль над своим пристрастием. Чтобы не шокировать обслугу и посетителей кафе, многие «абсентисты», выпивая стаканчик зелья, тут же отправлялись в другое питейное заведение. И так до бесконечности, вернее, до полной «отключки».
Медики забили тревогу, но, как всегда, поздно: в ответ на их воззвания поклонники "зеленой феи" лишь язвительно улыбались. Среди любителей абсента во французском языке даже закрепилось такое обращение к официанту: «Один билет в Шарантон».

 Отправлено: 11.07.10 11:41. Заголовок: Опиум и морфий http..

Опиум и морфий



Снотворное действие мака отмечено еще в шумерских таблицах. Упоминание о наркотических свойствах опийного мака встречается в “Илиаде” Гомера. А отец современной медицины, древнегреческий врач Гиппократ упоминал целебное действие маковой росы. В Китае о лекарственных свойствах опиумного мака узнали позже – арабские купцы привезли его туда в VII-X веках. Принимаемый внутрь с чаем или в виде пилюль, опиум на протяжении более чем шести веков применялся для лечения ряда болезней, особенно – дизентерии и диареи. Но люди быстро обнаружили и другое свойство опиума – вызывать хорошее настроение, грезы, эйфорию. При употреблении опиума подъем умственных и телесных сил будто бы становится необыкновенным, перед взором разворачиваются блестящие фантастические картины.

Впервые опиум закурили на Востоке. Начало этой традиции заложили персы. Способы курения опиума различны и зависят от географических и культурных особенностей. Например, в Иране и Турции опиум не курят, а едят. Курение опиума наибольшую популярность получило в XVII веке. Первоначально это применялось в медицинских целях. Ведь именно голландские моряки впервые попробовали смесь табака с опиумом на острове Ява. Они были уверены, что это защитит их от малярии. Именно они впервые завезли опиум в Китай. Вот тогда все и началось. К 1760-м годам в Китае уже более половина населения курили опиум.

Курение опиума получило дальнейшее распространение и уже прижилось в Ост-Индии, восточному побережью Индокитая и Тайваню, а затем в США и Великобритании. На Востоке курение этого наркотика считается традицией, а в Европе воздействие опиума на организм стало предметом яростных споров. В свет даже вышла литература, касающаяся курения опия (авторы – Томас де Куинси («Исповедь английского опиомана, взятая из жизни ученого»), Чарльз Диккенс («Тайна Эдвина Друда»), Оскар Уайльд («Портрет Дориана Грея») и другие книги про опий. Вообще с 1821 по 1999 год об опиуме было написано и напечатано более 185 книг.
Первая массовая вспышка наркомании в Европе относится к 1840 году. Именно тогда в Англии были приняты "усиленные меры в пользу трезвости". Естественно в процессе ограничения возможностей пития и дороговизны алкоголя, народные массы начали искать заменители спиртного и быстро нашли замену выпивке в наркотиках. Спрос на опиум мгновенно усилился и аптекари в промышленных английских городах стали быстро наживать хорошие состояния, продавая невиданное прежде количество опиумных пилюль для рабочих, которым спиртное стало не по карману. Ежегодное употребление опиума в Англии в 1859 году составляло 61 тысячу фунтов, то есть приблизительно 27 с половиной тонн. Средней дозой для взрослого человека считалось 30 граммов в день. Исходя из ежедневного приема этой дозы, опиум употребляли 5 процентов британцев. Количество точек розничной торговли, где продавался опиум, в Англии в это время оценивается от 16 до 25 тысяч. В Ирландии в то же время началась эпидемия эфиромании, в результате которой было открыто явление общего наркоза.

Во Франции все началось в конце тридцатых - начале сороковых годов, когда французский врач Моро де Тур по возвращении из Алжира предложил своим друзьям попробовать "давамеску" - печенье из гашиша. Эффект был ошеломляющим, особенно для группы литераторов, среди которых был Шарль Бодлер и Теофил Готье. Вскоре был организован несколько необычный клуб, известный как "Клуб любителей гашиша". Гашиш настолько быстро распространился в Парижском обществе, что во время Парижского восстания в 1848 году, смутьяны из студенческой среды прошли по улицам с плакатами, требуя свободной продажи конопли.

Сколько людей по обе стороны Атлантики бредили историями о ритуалах, связанных с курением опия, о задымленных комнатах с мерцающим светом тусклых опиумных ламп, о полуобнаженных девушках, которые готовили опиумные трубки…
Однако, на практике, все было не так романтично: притоны для курения опия располагаличь отнюдь не в герцогских замках, и посетители их во время наркотического забыться могли быть обворованы и даже убиты. К тому же публика, посещавшая эти места, не целиком принадлежала к аристократии, ведь первыми к опию пристрастились матросы с торговых кораблей, а вовсе не изнеженная богема.
Кто не помнит "Человека с рассеченной губой", которого Шерлок Холмс вытаскивал из опиумных притонов Лондона в конце 19 века, на который пришелся пик опиомании?

Впрочем, с самим детективом дело обстояло не лучше.

В начале века немецкий аптекарь Фридрих Зертюрнер выделяет из опиума морфий. При преоральном приеме он дает не слишком высокий эффект, но при внутривенном введении за 10 минут наступает практически полное всасывание. Кроме того, морфий можно было применять в домашних условиях, продавался он в любой аптеке, как средство от зубной боли или женский "неврозов". Зачастую сами врачи рекомендовали его пациентам, которым впоследствии продавали наркотик, не усматривая в этом ничего дурного. Но главное, что способствовало его распространению, как ни странно, было понимание вреда, который препарат наносит организму - и способствовавшее этому заблуждение, так похожее на сегодняшнее: я же осознаю опасность, значит, в любой момент могу излечиться.

Словом, если опий стал уделом "грубых мужчин", то морфинизмом страдали, в основном, "нежные женщины" и представители богемы. По сути дела, именно это время и сформировало отношение к наркомании, как уделу элитной части публики.